8 декабря исполнилось 15 лет с того момента, как не стало талантливого поэта, военного журналиста, полковника Юрия Николаевича БЕЛИЧЕНКО (1939–2002), многие годы возглавлявшего отдел литературы и искусств центральной военной газеты «Красная звезда».
Поэтом, военным журналистом, полковником Евгением Артюховым составлена книга избранных произведений Юрия Беличенко «Час исповедальный». В нее вошли также воспоминания о поэте (М., Издательство «Культура», 2017 г.). В рамках проекта А.Н. Петрова «Многоликая муза России».
Поэт, полковник Юрий Николаевич Беличенко (1939–2002) занимает свое незаменимое место в русской литературе второй половины миновавшего века. Человек высокой культуры и обширного образования, он вместе с тем был офицером. Поэт в погонах, причем – прежде всего поэт – это уникальное явление, может быть, только в России и возможное. Не просто певец темы, не трубадур патриотизма, коим несть числа, но человек военный по самой своей сути, наделенный большим поэтическим дарованием.
Он принадлежал к тому поколению людей, раннее детство которых, совпало с Великой Отечественной войной, отцы которых в большинстве своем полегли на фронтах. Это были совсем иные люди, чем те, родившиеся сразу после войны, хотя их разделяли считанные годы. Удивительно то, что наиболее талантливые поэты этого поколения, выросшие в советское время, в нем творившие, ценя свой век, вместе с тем оказались чуждыми его идеологической ортодоксии и догматике. Они вели свое родство не от тех, кто «в пыльных шлемах», хотя почитали и их, но от великой русской литературы, от русского воинства и офицерства позапрошлого века, когда «поэт» и «офицер» часто оказывались чуть ли не синонимами. Нет, это вовсе не было некоей романтизацией прошлого, которое всегда трепетно и мило, но именно – духовной преемственностью. Неслучайно Юрий Беличенко всю жизнь глубоко занимался исследованием творчества и жизни великого русского поэта Михаила Лермонтова. Над его творениями по его же словам «болела и радовалась душа три десятка лет, а то и всю жизнь».
Родился Юрий Беличенко на Украине, в селе Млиев Городищенского района Черкасской области. Мама его, Валентина Ивановна Железникова, закончила плодоовощной институт и была направлена в город Козлов, где работала под началом известного ученого-плодоовощевода И.В. Мичурина. Но начинается война, и гонимые эвакуацией мать с сыном оказываются на Кубани, в станице Крымской. Здесь и прошло голодное детство и юность Юрия Беличенко. Так Кубань стала его малой родиной на всю жизнь. Сюда он непременно приезжал каждый год. Здесь его ждала мама.
Как вспоминает друг поэта из города Крымска Владимир Михайлович Иванов, «он учился в 20-й и 3-й школе. В летнее время работал на селекционной станции. Отец его, штурман авиаполка, подполковник Беличенко Николай Григорьевич подарил сыну лодку – мечту всех крымских мальчишек, на которой тот рыбачил в самых рыбных и мало кому доступных местах. В 1952 году его переводят в отстроенную после войны школу № 1. Именно здесь Юрий Беличенко начинает писать стихи».
Кстати, инициативой и хлопотами Владимира Иванова на здании этой школы теперь установлена мемориальная доска, говорящая о том, что в этой школе с 1952 по 1956 год учился поэт, полковник, сотрудник газеты «Красная звезда» Юрий Николаевич Беличенко (см. «Соленая Подкова», выпуск второй, М., 2007).
После школы он поступает в Харьковский политехнический институт, после окончания которого призывается в армию. Становится кадровым военным. Работает в военной печати. Заканчивает заочно Литературный институт им. М. Горького по семинару поэзии. Более двадцати пяти лет Юрий Беличенко проработал в центральной военной газете «Красная звезда», возглавляя отдел литературы и искусства.
Он выпустил много поэтических книг, в том числе – «А рядом ходит человек», «Виток времени», «Время ясеня», «Полынь зацвела», «На гончарном круге», «Зов чести». Успел издать и книгу «Лета Лермонтова» – итог многолетних исследований творчества и жизни великого поэта (М., Московские учебники и Картография, 2001).
Меня рано свела с ним судьба. Сразу же после его книги «Время ясеня» (М., «Советский писатель», 1978). Прочитав ее, в то время – молодой офицер и студент-заочник Литературного института им. М. Горького по семинару критики, был ошеломлен открытием до того неведомого мне поэта. Тогда я и предположить не мог, что наши судьбы так счастливо пересекутся в дальнейшем. Во всяком случае, для меня. Он буквально вытащит меня потом из журнала «Пограничник» в отдел литературы и искусства газеты «Красная звезда». «Вытащит» потому, что погранвойска, в которых я служил, принадлежали к тому ведомству, откуда так просто, по своей прихоти, в другие ведомства не переходят. По настоянию руководства газеты «Красная звезда» и главным образом Юрия Николаевича кадровики сделали мне, литераторствующему офицеру, исключение.
Пять лет мы проработали вместе с ним. Под его началом я прошел, надеюсь, неплохую журналистскую и литературную школу и благодарен судьбе за это. Работали бы вместе и дальше, но тут, наконец, осуществилась давняя мечта военных писателей – была образована Военно-художественная студия писателей, в которую меня пригласили штатным сотрудником. Выпадала, по сути, уникальная возможность – оставаясь в погонах, быть творчески абсолютно свободным. Но и после ухода из «Красной звезды» ни дружеских, ни творческих связей мы не прерывали.
Юрий Беличенко работал в литературе как-то незаметно. И потому, что был обременен газетными хлопотами в «Красной звезде», но главным образом потому, что не считал нужным участвовать в каких бы то ни было литературных, а на деле – псевдолитературных тусовках.
В нашем общественном сознании живет зачастую превратное понимание поэта, как некоего небрежного, а то и неряшливого отшельника, не от мира сего. Ничего подобного не было в Юрии Беличенко. Он был всегда собран внутренне, красив глубиной проникновения в суть вещей, совестливостью, чуткостью к людям и верностью в дружбе.
А потом начались «великие перемены» с крушением всей нашей жизни, армии, с упразднением, по сути, литературы… Эти перемены Юрий Беличенко, как и каждый чуткий человек, воспринимал болезненно и даже трагически. Можно сказать, что его убило наше лукавое и невнятное время. Ведь в периоды смут самыми беззащитными оказываются поэты и офицеры.
Он все успел в своей жизни, ничего не оставив незавершенным. А, может быть, это только так кажется при виде личности цельной, в судьбе которой не было ничего случайного. Он и ушел от нас именно так, как мыслил и даже говорил: с отпеванием в храме Иоанна Предтечи, что на Красной Пресне, в кругу родных и преданных друзей, знавших истинный масштаб его дарования. Смиренно спокоен, в полковничьем мундире цвета морской волны, уже … упраздненном. Уходил, кажется, без сожаления из такой жизни, где отменяются-переменяются ордена и мундиры, а вместе с ними и честь, но где неизменными остаются страдания и радость, боль и любовь, и сама смерть. Да еще слово, живущее по своим, от него уже не зависящим законам…
А еще была у Юрия Николаевича неизбывная любовь к малой родине – Кубани, где в городе Крымске, на улице Героев жила его мама Валентина Ивановна. Улица эта получила свое название и в честь отца Юрия Николаевича, участника Великой Отечественной войны, штурмана авиаполка, подполковника – улица Героев. Об этой улице Юрий Николаевич писал в стихах:
Еще дымились здесь руины,
Когда из летного полка,
Очистив небо над Берлином,
Вернулись три фронтовика.
Тропа от гусеницы танка
Через поляны, где земля
Таила минные поля.
Наутро, выправив как надо,
Их офицерский пенсион,
Им дали ссуду – был закон –
По линии военкомата,
И землю – в собственный надел,
Чтоб каждый зажил, как хотел.
А как хотел? Да как поется,
Когда кончается война,
И чтобы – ива у колодца,
И чтобы – вишня у окна.
Без всякой помощи подручной
Поставил каждый дом турлучный,
Тесал и крыл, и корчевал
И эту землю врачевал…
…Обосновались наконец,
Одним из них был мой отец.
Он не просто любил свою малую родину, но был связан с ней какой-то непостижимой силой, однажды даже обмолвившись в стихах: «Ты будешь здесь моя душа…».
Последняя книга стихотворений Юрия Беличенко «Арба» (АО «Московские учебники», 2002) вышла перед самой его кончиной, в которую вошли такие стихи, беспощадные и жесткие:
Время убийц, ощущаемых каждой спиной,
Время, когда неразумные души калеча,
Сленг иноземный срастается с феней блатной,
Чтоб мародерствовать в русской болеющей речи.
Старых знамен и орлов геральдический бред.
Странных законов почти не сваримая брашна
Время солдат, у которых Отечества нет.
Время наград, удостоиться коими страшно.
Наверное, таких стихов писать нельзя. И все же поэты, зная о магической связи слова с жизнью, пишут их:
…Да у костра, приподнимая веки,
Несбывшееся пламя вороша,
Уже, казалось, сгинувший навеки,
Какой-то голос слушает душа.
Я узнаю его прикосновенье,
Его язык основы неземной.
В часы войны и в дни отдохновенья
Он иногда носился надо мой.
В своем быту, лукавом и нелепом,
Страстями окаянными палим,
Я ждал его. И как голодный хлебом
Среди пустыни насыщался им.
Он снова хочет в душу попроситься.
Я рад ему. Но выпал век иной –
И что ему, беззвучному носиться
Над этою оглохшею страной?!
Еще во мне безумствует и дышит
Живая искра Божьего тепла.
Еще б сказал – но кто меня услышит?
Еще бы жил – но жизнь уже прошла.
Какие слова и какие стихи могли быть после этого? И он отказался быть в этом мире на шестьдесят третьем году жизни. Может быть, только в таких случаях мы и убеждаемся вполне в том, что слова поэта – суть уже его дела…
Как человек цельный, Юрий Беличенко, безусловно, как говорят, отразил свое время. Его последние стихи отличаются особым трагизмом. И это не тот трагизм, вызываемый осознанием конечности человеческой жизни, как, в последних песнях Н. Некрасова или последних стихах А. Твардовского. Это трагизм нашего странного, снова революционного времени, вывернувшегося наизнанку, где уже и самому поэту не находится места. Где он мешает такому «прогрессивному» переустройству жизни, когда умаляется личность и гасится дух человеческий.
Надеюсь на то, что как стихам Юрия Беличенко, так и стихам многих поэтов, его современников, до срока ушедшим из жизни, в наше «демократическое» время, еще настанет свой черед. Ну а тот факт, что они остаются пока неслышимыми, не их вина, а наша общая беда, ибо поколение, не слышащее своих поэтов, обречено. Тут можно сказать словами самого Юрия Беличенко, обращенными к Лермонтову: «Люди, обитавшие рядом, в большинстве своем, не обращали особого внимания на подробности этой жизни, не видя и не находя в том никакой видимой нужды. Они считали ее обычной, в каких-то деталях подобной своей собственной, иные даже нелепой и вздорной, но уж никак не замечательной. И причина не столько в том, что Лермонтов был скрытен и мало кого допускал в духовные свои заповедники, сколько в устройстве души, слуха и зрения всего поколения, пустоту которого он разглядел и изобразил лучше других».
К сожалению, поэта Юрия Беличенко мало знают на Кубани. В его итоговую книгу «Час исповедальный» вошли многие стихи о малой родине, о «Родительском свете». Особенно пронзительна его поэма «Письмо с Кубани». Все это достойно антологии кубанской литературы.
С истинными поэтами после их кончины происходит чудо: многие их строки вдруг приобретают значение пророчеств. Так происходит теперь и со стихами Юрия Беличенко:
Мне не был этот век ни раем, ни тюрьмой,
Я сам его будил и веком был разбужен.
Ты, может, исполин, далекий правнук мой,
Но это все вранье, что я тебе не нужен!
г. Москва
Петр ТКАЧЕНКО
